— Что, вообще ничего? — не поверил я.

— Говорю же, сидят тихо, обустраиваются, за детками присматривают. Да если и болтают чего, так меж собой, нам-то пока не доверяют… Так-то!

Я, конечно, рассчитывал на большее, думал, вдруг бунтует кто, или бежать пытался. Но наверное тетка права, бабы есть бабы, смирились и сидят себе тихонько, а чего ещё делать-то? Это в просвещенном мире феминистки через одну, а тут веками выработанная покорность даёт о себе знать. Слетел внешний лоск, и вот, пожалуйста, вчерашняя боярыня на кухне прислуживает, будто так и должно быть.

— Ясно. Спасибо и на этом, пойду кузницу погляжу. — хотел я распрощаться с теткой, но та подхватила меня под руку и потащила за стол.

— Никаких кузниц, пока не поешь! — безапелляционно заявила она.

Есть на самом деле хотелось, поэтому отказываться я не стал. Но когда накрывать на стол стала мадам Лопухина, ощутимо напрягся. А если отравит?

— Не боись, не боись Максимка — с ходу «срисовав» причину моей нерешительности, затараторила Марфа. — Не могла она ничего подсыпать, да и нечего ей, нет у неё ничего!

Чтобы искоренить сомнения, я незаметно нарисовал на столе руну чистоты — ей проверяли пищу на наличие ядов, и придвинув тарелку со щами прямо в её центр, принялся за еду.

— А эти, — махнула она куда-то в сторону, — долго ещё торчать тут будут?

— Эти, это кто? — прожевав, уточнил я.

— Те что под стеной, снаружи стоят, Лопуховские ратники бывшие. — пояснила тётка Марфа.

— Не знаю. А чего тебе до них?

— Как это чего? Они ведь жрут как сволочи, вчера чтобы их всех накормить, попотеть пришлось! Потому и спрашиваю. Коли свои были бы, это одно, а прихлебателей нам и без них хватает!

— Думаю, пока потерпеть придётся. Долго или нет, не знаю, но сколько-то точно ещё посидят.

— А ты не хочешь их на свою сторону переманить? — сощурилась Марфа.

— Хочу, наверное. Но не знаю, боязно как-то. А ну как предадут? Мало ли случаев таких? Да и пораненые там почти все, пока на ноги встанут, пол года пройдёт…

Честно говоря, о том чтобы переманить к себе людей Лопухина, я думал сразу. Но по ряду причин так ни к чему и не пришёл. С одной стороны смотришь, — вроде можно попробовать, с другой — никак нельзя. Да, понятно что если всё же решусь, на ноги их за неделю поставлю, а может и скорее, но всё же мне казалось что доверять «перебежчикам» не смогу. А если они и меня так же предадут?

— Ну не говори ерунды Максимка, подлечить ты их и за день сможешь, вон зелья у тебя какие сильные выходят. Скажи лучше, не доверяешь им, а зря!

— И с чего это ты так решила?

— А с того. Ты сам подумай, люди они служивые, ни детей у них, ни плетей. Свободны как ветер. Но вот куда им деваться сейчас? Так они спокойны были что боярин за них подумает, накормит, оденет и обует. А сейчас что? Боярина нет, кругом война, а у них ни оружия, ни доспеха, чтобы хоть куда-то прибиться. Что им делать? В разбойники идти? Или батрачить?

Здравый смысл в словах тетки Марфы конечно же был. Людей у меня мало, даже выйти из крепости куда, — ни то ни сё получается. И на стенах в случае чего оборонять некому, и с собой нормальное войско не взять. А тут считай душ за двести, и не таких как мои крестьяне да ремесленики, а самые настоящие вои. Тем более в свете последних событий их присутствие совсем не помешает. Тот же чухонсикй лагерь разорить, мне своих людей точно не хватит, а тут считай хоть и маленькая, но профессиональная армия.

— Надо подумать, тётка Марфа, узнать потихоньку о чём говорят они меж собой, присмотреться…

— Да ничего узнавать не надо. Я всё уже за тебя узнала, и присмотрелась за тебя тоже. Бери их под себя, не думай, вои они серьезные, шутки шутить не станут, как скажешь, так и сделают!

Вот уж удивительная штука жизнь. Вроде обычная повариха, а голова варит не хуже чем у министра. А ведь я с тем же Иваном обсуждал эту тему, но кроме — «ну не знаю, посмотреть надо» — ничего не услышал. А она не только предлагает, так ещё и сама какие-то шаги предприняла уже. Наверное зря говорят что кухарка не может управлять государством.

— И что же ты узнала?

— Да всё. О чём болтают, что думают, какие планы строят. Как на духу!

— И?

— Говорят что никогда не видели такой сильной магии, тебя шепотом обсуждают, с нашими пообщались, проситься к тебе хотят. Лопухин хоть и не обижал их, да самодурством занимался, а ты людей ценишь, поэтому за тобой и идут.

— Что прямо так и хотят? — недоверчиво переспросил я. Мне казалось что как-то уж больно складно всё получается, а я так не привык, мне через терни надёжнее. К звёздам, разумеется.

— Да уж как есть говорю. Ни капли не придумала. Ты бы сам поговорил с ними, они тебе всё и расскажут!

В общем, сидел я за столом и думал. Тётка, конечно, дело говорит, но только не всё так гладко. Забрать к себе Лопуховских ратников можно, но ведь им платить надо, а у меня на своих-то не наскребается толком. Где денег взять? Зелья и прочее барахло доход приносит стабильный, но небольшой. Спрос хоть и немаленький, но чтобы увеличить производство, время нужно, а его у меня попросту нет. Сейчас надо ещё и сырьё для пороха закупать, тоже денег потребует.

Продать камешки? Но тогда лучше почку сразу, без нее хоть прожить можно, а без накопителей уже не получится. Будь я грамотным волшебником, хоть уровня того же лицейского выпускника, или даже просто старшекурсника, тогда да, тогда мог бы и продать что-нибудь. А пока я неуч, хоть и продуманный, мне эти камешки ой как нужны. У меня ведь что получается, маны много, но использовать я её могу только как «сырой продукт». Это как полноценная пушка ядром заряженная, или куча пороха, кусок трубы и брошенный сверху камень. Поджечь можно, даже эффект какой-то будет, — может обожжёт кого, или напугает. Вот я сейчас примерно как эта куча с порохом, и чтобы пушкой стать, знания получить необходимо. Сейчас, для того чтобы ударить по той же пехоте равноценно одному выстрелу из орудия, мне нужно сжечь столько маны, что контур заправить хватит. А вот если научусь, вернее когда научусь, бить буду сильнее, точнее, аккуратнее и с минимальными затратами энергии. Но это когда научусь.

Закончив свой оказавшийся весьма плотным завтрак, я сначала всё же дошел до плавильни, поговорил с немцем, потом узнал как дела в кузнице, и только после этого направился к расположению раненых лопуховцев.

Ничем особо не выделяясь среди достаточно многочисленной охраны, я прошёл вдоль всего лагеря, и незаметно скастовав руну отвода глаз, присел неподалеку от собравшейся у костра небольшой компании.

Четверо раненных, но ходячих бойцов обсуждали какую-то таверну, или что-то подобное.

— Да я тебе говорю там кормёжка так себе, жрать можно, но второй раз не пойдёшь. — наглядно показывая своё презрительное отношение, говоривший сплюнул сквозь зубы. Роста среднего, широкоплечий, в холщовых штанах и такой же рубахе, он чем-то смахивал на цыгана, особенно когда говорил.

— Да нормально пожрали в прошлый раз… — возразил сидевший напротив, высокий и худой, но жилистый мужчина лет тридцати пяти. Голова его была замотана тряпкой с проступившей на ней кровью, а левая рука перевязана выше локтя.

— Кто нормально, а кто всю ночь до ветра бегал. — зло усмехнулся третий, самый возрастной из всех и самый мощный. Наверное если сравнить, в плечах он был как первые двое вместе взятые. Кулак — размером с голову, а ноги как тумбы. Практически Голиаф.

— Ну не знаю… Мне понравилось, я бы и сейчас повторил… — отмахнулся первый.

— Сейчас бы все повторили. — отозвался Голиаф. — Интересно, когда обед принесут?

— Да может вообще не принесут, так и помрём тут с голоду.

— Это точно… Скорей бы уж на службу, там хоть кормят регулярно…

— Думаешь возьмёт нас боярин? — подал голос последний, четвертый ратник. Совсем юный, но уже весь покрытый шрамами, он смотрел в землю и задумчиво ковырял соломинкой в зубах.

— А куда он денется? — самодовольно отозвался первый, и ища поддержки у Голиафа, спросил, — Правда ведь?

— Не хотел бы, не держал нас тут. Да и вообще, я бы под его началом с удовольствием послужил. Видал как он огнём со стен лупил? А говорили ещё что слабый… Вот и верь после этого… — отозвался тот.

— Со стен завсегда проще… Надо ещё